Поговорим об 11-м номере журнала "Иностранная литература". Ноябрьский номер – это снова специальный выпуск и посвящён он сербской литературе.

Вполне естественно и понятно, что на сербском обществе и, в частности, на литературе не могли не сказаться распад Югославии и распад СССР вместе с блоком стран Варшавского договора. В связи с этим и сербская литература носит кризисный, пограничный характер и в ней сложно обнаружить какую-то бесспорно доминирующую направленность.
Номер открывают фрагменты романа Горана Петровича "Снег, следы..." и пьеса Милены Маркович "Драконоубийцы". В рубрике "Из современной поэзии" представлены пять сербских поэтов. Обращает на себя внимание то, что для сербских поэтов довольно значима тема войны и памяти о ней.

Борислав Радович

Испытание времениВ воздухе снегом повеяло, от поля запахло пивом,
прелые листья льнут к скрипичному колесу.
Слышишь? Это солдаты домой возвращаются, к
                                                                                   жёнам.

Молча снимают со шлемов память,
обнажая седые пряди.
О чём тут расскажут поэты – лишь о нужде и горе,
о кровосмешении и дележе добра,
пустятся в поиск истоков
малых народов.

Солдатам омоют ноги старухи беззубые,
и, сняв амуницию, глянут воины в колыбели,
дивясь белобрысым младенцам:
их кудри, как белые пчёлки, размётаны по
                                                                    изголовью.

Зима. Хорошее время, чтобы с отцовством
                                                                            свыкнуться
у очага домашнего, где скажет веское слово
и тот, кто слеп от рождения,
и однорукий с детства –
все, чей удел -испытывать время неспешностью.
                                                                                 Перевод Ж. Перковской

Гойко Божович

Пора

Быть может, уже пора нам свернуть знамена,
чтобы солдаты отерли свои мечи,
отправляя их в ножны на отдых –
вот так же мы в мирное время объятием
утешали своих возлюбленных.
А те, кто отправится в путь, пусть изучат маршруты
свершившихся и грядущих морских путешествий.
Каждый поход – в своё время года:
зимой ты стремишься в пещеру, где ютится зверьё и
                                                                                   скот,
весной – к сладкоголосым нимфам,
летом – в открытое море,
осенью мечешься по разбросанным островам.
Кто станет новой жертвой – ещё увидим.
Быть может, уже пора
услышать на этом вече все голоса –
пусть выскажутся и те, что доселе молчали,
пусть смолкнут усталые пушки.
Счёт погибшим обычно ведётся до следующих боёв,
и пахарь мешает терпкую землю
с рассыпанными костями.
Женщины собрались покинуть историю.
Безупречные основания оставляют поля
                                                                   сражений.
В многолюдных домах не увидеть мужчин,
а дети хотят дознаться, что же
их сделает главными в доме.
                                                                                               Перевод Ж. Перковской

Томислав Маринкович

Что в итоге
 Комната, в которой я старею,
по утрам тиха, залита светом.
В ней гнездится яркий луч,
как солнечная птаха.

Многого уж нет –
мелочей, так тонко и так ясно
заполнявших дни мои
и этот дом.

Пролетает миг за мигом;
не успеешь оглянуться –
пол и стены устилает
слой неведомых, загадочных частиц.

Жизнь моя!
Ты – недосказанная правда
или фильм из прошлого столетья,
недосмотренный,
но с предсказуемым сюжетом.

Разница меж небылью и былью,
меж тем, чего на свете нет и что незримо, –
у меня внутри, всё тоньше эта грань.
                                                                                                           Перевод Ж. Перковской

Далее идёт рубрика "Антология новеллы". В рассказе Давида Албахари "Тайное общество" повествование идёт о тайном обществе по изучению прозы Виктора Дугайлича, появившемся раньше рождения этого писателя и знающем его судьбу наперёд. Тема рассказа Михайло Пантича "Клуб замерзающих" – холод одиночества и отчаяния, нехватка любви. В рассказе Владимира Тасича "Тайная история электронной музыки" говорится об удивительной судьбе изобретателя музыкального инструмента терменвокс Льва Термена.Отметим ещё два рассказа о мучительном процессе самоидентификации в послевоенное и кризисное время: рассказ Радована Белли-Марковича "Возвращение Лазара Дражича" и рассказ Мирьяны Павлович " А где здесь я?".

В рубрике "Из классики XX века" стихи двух сербских поэтов – Стевана Раиковича и и Ивана Лалича.

Стеван Раичкович

Незнакомка из дальнего прошлого

Смотрю теперь отсюда: двор, залитый светом,
забором обнесён высоким, и лишь птахи ранние
с высот зовут тебя на волю, в небо. Во дворе том,
давно знакомом мне, – ты замечталась... Я в бурьяне
засел, чтоб невидимкой быть с тобой. В разгаре лето.
Здесь, в сорняковой поросли, таюсь я, как бродяга;
кирпич стены крошится от малейшего касания.
Тебя ласкает солнце, и каких-нибудь три шага
нас разделяет: чувствую, как кровь моя шальная
по каплям иссякает, как уходит в почву влага.

Растёт вокруг безмолвие: оно – прозрачный замок.
А я боюсь, что вдруг нарушится гармония –

падёт созревший плод, раздастся скрип оконной
                                                                                  рамы...
Пусть всё останется, как есть, и тихая симфония
стихов тебя окутает, неведомая дама.
                                                                                                        Перевод Ж. Перковской

Иван В. Лалич
То, что любовь сотворила

То, что любовь сотворила,
по свету рассыпано,
словно следы побоища,
и пробиваются травы
там, где гремели бои.
Влажное пламя земли
взвивается, чтобы страстью
вновь озарить добродетель,
как до памяти, до объятия,
голосов на заре, доносящихся
из едва приоткрытых губ.
То, что любовь сотворила,
спорно:
когда крошится стена,
когда разрастается сад,
когда стираются буквы,
лопается кольцо –
любви наносится рана;
но вслушайся в птичий крик
над заливом, где море
от влюблённых учится нежности.
Время неумолимо.
Мир наш вверен любви
и вечному тщанию
неповзрослевших богов.

                                                                                                              Перевод Ж. Перковской

Информация рассчитана на детей старше 16 лет.