Далее следуют несколько стихов кубинских поэтов, опубликованных в этом номере журнала:
Гастон Бакеро
Смех
Придвинувшись к учителю,
мы спрашивали: а как же вечность?
Старик долго глядел на нас с укоризной
и, наконец, чеканил, уставившись себе в ладони:
"Что такое вечность — науке неизвестно.
Мы уже целую вечность бьёмся
над этим вопросом.
Ну что, ясно?"
И мы заходились от смеха,
и все хохотали, и хохотали,
и не могли угомониться целую вечность,
восхищённые таким точным ответом.
Перевод Ирины Черновой
Герой
 |
| Гастон Бакеро |
Придвинувшись к учителю,
мы спрашивали: а как же вечность?
Старик долго глядел на нас с укоризной
и, наконец, чеканил, уставившись себе в ладони:
"Что такое вечность — науке неизвестно.
Мы уже целую вечность бьёмся
над этим вопросом.
Ну что, ясно?"
И мы заходились от смеха,
и все хохотали, и хохотали,
и не могли угомониться целую вечность,
восхищённые таким точным ответом.
Перевод Ирины Черновой
Герой
Героя, который всю жизнь не слезал с коня,
соратники прозвали Кентавром,
жене и той казалось, что он кентавр,
а уж дети знали это наверняка.
Верхом день за днём, год за годом —
герой будто сросся с конём.
Чем не кентавр?
Так и доскакал он до старости, ни разу
не спешившись.
"Кентавр", — завистливо шептались молодые
солдаты."Кентавр", — вздыхали девушки. — Был бы
соратники прозвали Кентавром,
жене и той казалось, что он кентавр,
а уж дети знали это наверняка.
Верхом день за днём, год за годом —
герой будто сросся с конём.
Чем не кентавр?
Так и доскакал он до старости, ни разу
не спешившись.
"Кентавр", — завистливо шептались молодые
солдаты."Кентавр", — вздыхали девушки. — Был бы
помоложе..."
А герой не вынимал из стремени ногу,
и было не разобрать, где он, где конь —
чем не кентавр?
И вот он добрался до смерти — конечно, верхом, —
но не опустил поводья даже за гробом.
Так верхом на коне и снесли его на кладбище.
Его конная статуя стоит на площади,
и люди тычут пальцами: как живой!
И голуби боятся задеть героя,
чьи дети любили кентавра вместо отца,
чья жена так и не узнала, кого же она
любила: человека или кентавра.
Перевод Ирины Черновой
Дульсе Мария Лойнас
Баллада о поздней любви
Любовь, пришедшая поздно,
пошли мне просто покой.
Какими ты шла путями,
плутала тропкой какой?
Тебя не звала я вовсе
к последнему рубежу —
важней ли то, что ты скажешь,
того, что я не скажу?
Мертво холодное взгорье —
теперь я просто луна...
Пошли мне ночное море,
а роза мне не нужна.
Так долго ко мне не шла ты,
что ветер песни унёс.
Любовь тишины, утраты,
не надо, не надо слёз.
Перевод Натальи Ванханен
Синтио Витьер
Из "Записок Хасинто Финале"
Воспоминание
Я падал в глубину себя, не чуя
ни ног, ни крыльев,
в пустоту родную,
и сам был ею, систолою бездны,
сплетеньем нервов чёрного укрома,
мерцающего тленом.
Я был глазком зарницы, веком грома,
замёрзший и всколоченный ребёнок!
И вверх, вовне, к своим хвощам безгласым
я день за днём карабкался, печальный
и гиблый сок, который бредит лазом,
чтобы смешаться в роковой давильне.
И ... вновь упасть, уже теряя силы,
и выплаканной болью уместиться
в двух метрах ожидающей могилы.
Перевод Бориса Дубина
Нищета
Не спрятаться за найденное слово
и не утешиться привычным делом,
когда минует день и видишь снова,
что жизнь — не здесь, а за глухим пределом.
И нет опоры ни в одной отраде,
что, ускользая между пальцев, мглится
или сверкает, бегло лихорадя
беспамятство, которое всё длится.
И лишь в ночи, где разомкнутся недра
и смоет накатившеюся тьмою
черты и жесты отчужденной тени,
А герой не вынимал из стремени ногу,
и было не разобрать, где он, где конь —
чем не кентавр?
И вот он добрался до смерти — конечно, верхом, —
но не опустил поводья даже за гробом.
Так верхом на коне и снесли его на кладбище.
Его конная статуя стоит на площади,
и люди тычут пальцами: как живой!
И голуби боятся задеть героя,
чьи дети любили кентавра вместо отца,
чья жена так и не узнала, кого же она
любила: человека или кентавра.
Перевод Ирины Черновой
Дульсе Мария Лойнас
 |
| Дульсе Мария Лойнас |
Любовь, пришедшая поздно,
пошли мне просто покой.
Какими ты шла путями,
плутала тропкой какой?
Тебя не звала я вовсе
к последнему рубежу —
важней ли то, что ты скажешь,
того, что я не скажу?
Мертво холодное взгорье —
теперь я просто луна...
Пошли мне ночное море,
а роза мне не нужна.
Так долго ко мне не шла ты,
что ветер песни унёс.
Любовь тишины, утраты,
не надо, не надо слёз.
Перевод Натальи Ванханен
Синтио Витьер
 |
| Синтио Витьер |
Из "Записок Хасинто Финале"
Воспоминание
Я падал в глубину себя, не чуя
ни ног, ни крыльев,
в пустоту родную,
и сам был ею, систолою бездны,
сплетеньем нервов чёрного укрома,
мерцающего тленом.
Я был глазком зарницы, веком грома,
замёрзший и всколоченный ребёнок!
И вверх, вовне, к своим хвощам безгласым
я день за днём карабкался, печальный
и гиблый сок, который бредит лазом,
чтобы смешаться в роковой давильне.
И ... вновь упасть, уже теряя силы,
и выплаканной болью уместиться
в двух метрах ожидающей могилы.
Перевод Бориса Дубина
Нищета
Не спрятаться за найденное слово
и не утешиться привычным делом,
когда минует день и видишь снова,
что жизнь — не здесь, а за глухим пределом.
И нет опоры ни в одной отраде,
что, ускользая между пальцев, мглится
или сверкает, бегло лихорадя
беспамятство, которое всё длится.
И лишь в ночи, где разомкнутся недра
и смоет накатившеюся тьмою
черты и жесты отчужденной тени,
открою слух заветным звукам ветра
и песнопений брачному безмолвью,
и нищете, несущей утоленье.
Перевод Бориса Дубина
Как мало
Как мало я сделал — был.
Понять бы раньше, ясней.
Я слишком поздно подбил
итоги своих нулей.
Теперь
надежда одна:
забвенье,
но всласть, до дна.
Перевод Натальи Ванханен
и песнопений брачному безмолвью,
и нищете, несущей утоленье.
Перевод Бориса Дубина
Как мало
Как мало я сделал — был.
Понять бы раньше, ясней.
Я слишком поздно подбил
итоги своих нулей.
Теперь
надежда одна:
забвенье,
но всласть, до дна.
Перевод Натальи Ванханен
Комментариев нет:
Отправить комментарий